А.Астайкин Липицкая битва 1216 г.: непротиворечивая версия.
Липицкая битва 21 апреля 1216 г. незаслуженно обойдена вниманием историков. Между тем, она явилась одним из ярчайших событий своего времени. И сейчас события нач. Х111 в. могли бы стать сюжетом для неплохого исторического кинофильма или романа. Красочные описания сражения содержатся практически во всех русских летописях; обычно их называют “Повестью о Липицком побоище”. Проблема заключается в том, что, по наблюдениям Я.С. Лурье, “Повесть” имеет сложную литературную историю (Лурье Я.С. Повесть о битве на Липице 1216 г. в летописании Х1У-ХУ1 вв. // Труды Отдела древнерусской литературы. Л. 1979. Т. 34. С. 96-115) .
Следующие ниже тезисы будут подробно обоснованы в специальной работе. По нашим наблюдениям, “Повесть” была составлена в Смоленске в промежутке с 1216 по 1219 гг. В конце Х111 в. она в сокращённом виде попала в старший извод Новгородской 1 летописи, около 1418 г. её текст вос-станавливается в митрополичьем летописании с небольшими потерями (теряется, например, фраза “и въниде въ свою волость, и рече новгородьцемъ:” идете въ зажития, толико головъ не емлете”. Идоша, исполнишася кърма, и сами и кони” “”-“” Новгородская 1 летопись старшего и младшего изводов // Полное Собрание Русских Летописей (далее - ПСРЛ). М. 2000. Т. 3. С. 55.). Этот вариант “Повести” отражён в Новгородских 4-й, 5-й, Новгородской Карамзинской и Софийской 1-й летописях ХУ в. Липицкие “Повести” позднейших русских хроник имеют скорее литературный, чем исторический интерес. Пытаться по ним восстановить события большой феодальной войны 1216 г. в Ростово-Суздальской земле – путь малопродуктивный ( Как это сделано, напр., А. И. Цепковым : Славянские хроники. СПб. 1996. С. 58-62, 91, 124-125 ).
Итак, при реконструкции непосредственных причин, основных этапов военных действий, хода Липицкого сражения и его последствий историк имеет дело с рядом трудностей как субъективного, так и объективного характера. Во-первых, современные записи о событиях весьма лаконичны. Во-вторых. Основной комплекс сведений о побоище сохранился в списках ХУ в.,т. е. в них мы находим то, что было записано через двести лет после свершившегося факта: - массу “тёмных”, дефектных и нечитаемых мест. В-третьих, вся эта информация носит односторонний, новгородо-смоленский, характер (и те, и другие в 1216 г. выступали на одной стороне). Она направлена резко против клана Всеволодичей, за исключением ростовского князя Константина.
Разобраться в этой массе проблем источниковедческого характера, “привязать” описываемые хрониками события к конкретным географическим точкам, выяснить их хронологию до максимально возможной степени – вот задача, на разрешение которой потребовалось без малого тринадцать лет. Результатом работы явилась подробная двухсотстраничная реконструкция событий с комментариями. Здесь излагаются основные выводы.
Итак. Первые сполохи грозных событий, всколыхнувших в 1216 г. весь Север Руси, показались пятью годами ранее, когда стареющий великий князь владимирский Всеволод Большое Гнездо решил перед смертью назначить уделы своим сыновьям. Старшему Константину он собирался отдать столицу княжества, следующему сыну Юрию – Ростов, Ярославу – Переяславль, Владимиру – Юрьев-Польский, а малолетним Святославу и Ивану подумывал назначить опекуна. 25 - летний Константин, князь Ростова с 1208 г., попросил у отца оба города одновременно. Всеволод отказал и пригласил сына на личную встречу. Когда тот не явился, раздосадованный родитель решился на беспрецендентный шаг: “снял“ старшинство в роду с Константина и по решению общеземского веча “вручил” его Юрию Всеволодичу. “Константин же, слышав то, поднял брови свои с гневом на братьев своих, особенно же на Юрия”. ( Летопись по Воскресенскому списку // ПСРЛ. СПб. 1856. Т. 7. С. 117. Перевод здесь и далее мой – А.А. ). После смерти Всеволода ( 13 апреля 1212 г. ) его место занял Юрий, а Константин остался в Ростове и даже не прибыл на похороны отца. В 1213 – 1214 гг. Всеволодичи трижды силой оружия пытались решить свой семейный конфликт, и все три раза безуспешно. К 1214 г. в Залесской земле наступило затишье: Константин остался в одиночестве, а все его братья сконцентрировались вокруг фактического великого князя.
Дальнейшее развитие конфликт получил в следующем, 1215 г., уже в Новгороде Великом. По весне приглашённый в республику, Ярослав Всеволодич Переяславский велел взять под стражу верных людей предыдущего новгородского князя – Мстислава Мстиславича Удачливого (кстати, собственного тестя). В городе произошли волнения. Ярослав покинул берега Волхова и укрепился на Новом Торгу (современный Торжок Тверской обл.). Здесь князь отдал приказ арестовать всех новгородских купцов, находившихся на Переяславщине, а также перекрыл подвоз суздальского хлеба. В Новгороде возник искусственный голод. Доведённые до крайности нуждой и дороговизной (февраль 1216 г.), новгородцы с восторгом встретили у св. Софии князя Мстислава Удатного, который неожиданно появился в городе и торжественно пообещал “исправить” все новгородские обиды: “Или освобожу мужей новгородских и волости, или голову сложу за Новгород” (Новгородская 1 летопись старшего и младшего изводов. М. - Л. 1950. С.54.) .
1-го марта, после недолгих сборов новгородское войско выступило в поход. Мстислав повел его далеко в обход Нового Торга – в собственную Торопецкую волость. Здесь он рассчитывал подкормить отощавших воинов и лошадей, а также встретить дружины союзников “Ростиславля племени” - брата Владимира Псковского и двоюродного брата Владимира Рюриковича Смоленского. Около 20 марта Ростиславичи пересекли переяславский рубеж и двинулись вниз по Волге, отсекая Ярослава от баз снабжения и воинских контингентов Владимиро-Суздальской земли. Переяславский князь был вынужден перебраться в Тверь, где 25 марта произошло первое столкновение между противниками. Победу в нём одержали новгородцы. Затем Мстислав отправил посольство с предложениями о союзе ростовскому князю Константину Всеволодичу. На Пасху 10 апреля дружины Мстислава, Владимиров и Константина объединились на Сарском городище (15 километров к юго-западу от Ростова). Князья заключили крестоцеловальный договор против Ярослава и остальных Всеволодичей. Таким образом, семейная ссора 1212 г. получила свое продолжение.
17 апреля дружины союзников подошли к Переяславлю-Залесскому. Захваченный “язык” сообщил, что Ярослава в городе нет: “Пошёл к брату Юрию с полками, собрав все свои силы, с [пленными] новгородцами и новоторжанами“ ( Новгородская четвёртая летопись ( далее – Н4Л ) // ПСРЛ. Пг. 1915. Т.4. Ч.1. Вып. 1. С. 188 ). Мстиславу стало понятно, что воевать придётся со всем “Большим Гнездом”. А Всеволодичи времени даром не теряли.
Расчеты движения войск к полю Липицкой битвы показывают, что Юрий Владимирский знал о конфликте Ярослава с новгородцами уже в середине – конце февраля 1216 г. В марте князь поверстал в войско практически всех боеспособных мужчин княжества, в том числе и крестьян ( сегодня мы бы назвали это “всеобщей воинской мобилизацией” – кстати, первый известный на Руси случай ). Использован был даже контингент верхнедонских бродников – предшественников казаков. Общий сбор всех сил состоялся во Владимире примерно в середине апреля. Около 18-19 апреля севернее Юрьева-Польского ополчения Юрия, Святослава и Ивана Всеволодичей встретились с Ярославом Переяславским. Их численность по тем временам была громадной – 9233 чел. Думаю, братья имели четырёх – пятикратный перевес над силами новгородо-смоленско-ростовской коалиции, появившимися здесь во второй половине дня 19 апреля.
Опытный Мстислав немедленно продемонстрировал свое полководческое дарование: он разбил свои лагери между Юрьевым и верховьями р. Липни (левый приток Ирмеса, впадающего в Нерль-Клязьминскую), т.е. южнее войска Всеволодичей. Сообщение их с Владимиром, таким образом, прервалось. Последующие дипломатические переговоры князей ни к чему не привели. Юрий и Ярослав наотрез отказались решать дело миром. Почти все хроники сообщают также о пире братьев в шатре, речах осторожного боярина Творимира и хвастливого Ратибора, обещавшего сёдлами закидать Ростиславичей. Говорится даже о планах князей по разделу русских городов до Киева и Галича включительно. По моему мнению, это – выдумка смоленского книжника начала ХУ в. В действительности братья были заняты другим: новой клятвой они подтвердили свой военно-политический союз и, очень может быть, именно вечером 19 апреля владимирский князь получил от младшего брата роскошный подарок - парадный княжеский шлем Х11 в., украшенный серебряными пластинами с орнаментом, изображениями святых, Иисуса Христа, а также надписью “Великий архистратиг Господень Михаиле, помоги рабу своему Феодору” (Архангел Михаил – предводитель небесного воинства; Феодор – имя, полученное Ярославом Всеволодичем при крещении). После того братья, без сомнения хорошо знакомые с окружающей местностью, отправили к противникам посла, который назвал место приближающейся битвы – урочище Липицы, - и сами немедленно выступили к нему. 10-12 километровый переход и организация оборонительной позиции заняли у них всю ночь на 20 апреля.
Утром на Липицах (в нескольких километрах от Юрьева) появились Мстислав Мстиславич, Константин и Владимир Смоленский с полками. Взорам их открылась примерно такая картина: небольшое (ок. 2 кв. км.) урочище состоит из трёх холмов. Северная возвышенность противником не занята. Летописцы называли её “Юрьевой горой” Всеволодичи располагаются на втором, южном, холме (так называемой “Авдовой горе”), укреплённом кольями и плетнём. Между горами находится небольшой ручей Тунег, приток Колокши. В ложбине – густые заросли кустарника и молодых деревьев ( летописная “дебрь” ). Восточнее расположена третья возвышенность, названия которой в хрониках не сохранилось. Между этим безымянным холмом и “Авдовой горой” водной преграды нет, но та же низинная “дебрь” и очень крутые спуск и подъем.
Таким образом, еще перед началом сражения Юрий и Ярослав имели два неоспоримых преимущества – превосходство в численности и неплохо оборудованную оборонительную позицию. Мстислав же Удатный с союзниками ожидали подхода Владимира Псковского и контингентов из окраинных ростовских земель, поэтому торопиться они не стали. “И послали против Ярославовых людей биться младшую дружину. И бились те день до ночи [20 апреля], но сражались без усердия, ибо была в тот день буря и холодно очень”.( Софийская 1 летопись ( далее – С1Л) // ПСРЛ. 1925. Т. 5 Вып. 1. С.196-197 ).
Дальновидный Мстислав Мстиславич быстро нашел способ повернуть ситуацию к собственной пользе. Ранним утром 21 апреля он приказал войскам перейти на третий, безымянный холм, с которого открывалась прямая дорога на Владимир: таким образом князь вынуждал противников вступить в сражение. Около 8 утра прибыли долгожданные ростовцы. К половине девятого расстановка полков с обеих сторон была закончена: дружины встали полумесяцем, “рогами внутрь” у Всеволодичей и “рогами наружу” у их противников. На левом фланге новгородо-ростовской коалиции расположился Владимир Смоленский, в центре – Мстислав Удатный и князь Всеволод Мстиславич, справа – Константин и Владимир Псковский. Правый фланг “всей силы Суздальской земли” был отдан Ярославу, в центре встал Юрий, слева – Святослав и Иван. Бойцов–профессионалов Всеволодичи прикрыли крестьянским ополчением, многочисленным, но слабо вооруженным и плохо обученным.
По обычаям того времени, Мстислав Мстиславич обратился к воинам с речью: ”Братья, мы вступили в эту сильную землю; станем же твёрдо, надеясь на Бога, не озираясь назад; побежав, не уйдёшь. Забудем, братья, дома, жён и детей, а уж коли умирать – то, кто хочет, пеший, кто хочет – на конях”. (Памятники литературы Древней Руси. Х111 век. М. 1981. С. 121, 123. Фрагмент из Новгородской Карамзинской летописи ( далее – НКЛ) в переводе Я. С. Лурье).
Новгородские добровольцы спешились, сбросили лишнюю одежду и обувь и, вооружённые только топорами, яростно атаковали врага через низинную “дебрь” (около 9 часов утра). Заслон переяславских крестьян дрогнул, был сбит их первый стяг. В дело вступили смоленцы, а затем и князья со своими латниками. Образовалась общая свалка, в которой всё решили боевой дух и профессиональная подготовка. В этот день они были на стороне нападавших. Летописцы повествуют, что душа победы – князь Мстислав Мстиславич – с одним топором трижды проехал сквозь полки неприятеля. Около половины первого – часа дня союзники пробились к обозам, т. е. полностью нарушили построение Всеволодичей. В битве произошёл перелом: Ярослав и Юрий предпочли бежать. Их примеру последовали остальные. Подавление последних очагов сопротивления заняло, вероятно, ещё некоторое время и сражение завершилось примерно к двум часам дня. “Поле Божьего суда “, трофеи и 6 десятков пленных остались за Мстиславом, Владимиром и Константином. Сами же они потеряли только шестерых убитыми. “Кто не восплачется, - замечает по этому поводу Тверская летопись, – слышав эту горькую победу над своими братьями, стоны проколотых копьями и голоса раненых, ещё живых и кричащих от боли? Ибо многое множество избитых, ум человеческий не может представить, не только на побоище груды мертвых, но и по многим местам лежали тела, некоторые мёртвые, а другие еще дышали; много же их [владимирцев и переяславце ] пойманных и взятых в плен, плакали горьким плачем, видя своих мёртвых и не погребённых” ( Летописный сборник, именуемый Тверской летописью // ПСРЛ. СПб. 1863. Т. 15. Стб. 322-323 ).
Ужасные сцены можно было наблюдать по всему Залесью: толпы раненых, испуганных и деморализованных воинов в панике бежали с поля битвы к Юрьеву, Переяславлю и Владимиру. Всех опередил Юрий Всеволодич. Загнав трёх лошадей, на четвёртой он достиг своей столицы “о полудни” - по нашему счету, в 2 часа дня. В дороге страдавшему полнотой князю пришлось сбросить с себя все тяжести – оружие, кольчугу и драгоценный шлем – подарок брата. К городу он прискакал один, в нижней рубашке, и попытался организовать там оборону. Однако, “во Владимире же остался не воинственный народ: попы, монахи, женщины и дети” (С1Л. С. 199; НКЛ. С. 124; Н4Л. С. 194). Из затеи этой ничего не вышло.
Ярослав бежал в свой Переяславль. Противники его, липицкие победители, остались на поле битвы. Похоронив павших, они неспешно двинулись к Владимиру и достигли его в воскресенье 24 апреля. Еще через несколько дней, 28 – го числа, Юрий выехал из города и сдался на волю Мстислава Удатного и Владимира Смоленского. Триумфаторы провозгласили Константина великим князем владимирским, а младшего Всеволодича отправили в ссылку – небольшой волжский городок Радилов на задворках княжества. На следующий день союзники направились к Переяславлю. 3 мая Ярослав “ударил челом” Константину и попросил “накормить его хлебом” (феодальная формула подчинения). Братья заключили мир. Мстислав Мстиславич освободил всех пленных новгородцев и смоленцев, вывел из Переяславля новгородских перебежчиков, а также свою дочь Ростиславу-Феодосию (жену Ярослава Всеволодича). 5
